Слушаю 1-ый концерт Прокофьева. Бедный пианист, а! Бедные Гаврилов с Ашкенази! Как можно это всё выиграть??? Какую вообще надо иметь физическую силу, чтобы играть Прокофьева, Листа, Шопена! Нашему теоретическому уму это не понять.
А возвращение главной темы в конце финала воспринимается как самая долгожданная в мире радость после всего этого забора фигураций 1-ой и 2-ой части. Такое вот впечатление.
Только не думайте, что мне не нравится Прокофьев. Ещё как нравится! В XX веке мои любимые композиторы - Рахманинов и Прокофьев. Прокофьев - легкий, стремительный, искрящийся неожиданными гармоническими красками и всякими доминантами с повышенными квинтами! У него нет этих бесконечных Глазуновских и Шубертовских каденций.
Днём слушала "Александра Невского" и рассматривала буклетик к диску. Что я там обнаружила! Моему восторгу не было предела. Звукорежиссер - А. Гроссман!!! Тот самый, легендарный! Запись 1966 года. Кондрашин как-то сказал, что Гроссман никогда не появлялся на запись в трезвом виде, но, тем не менее, делал гениальные записи.
Кстати, откопала сейчас
страничку из журнала "Звукорежиссер", с котором устроили конференцию с преподавателями-звукорежиссерами из разных учебных заведений.
Вот что пишет наш Кондрашин>>
Первый вопрос: "Как выбрать будущего коллегу?" Критерии отбора абитуриентов.
Как выбрать будущего коллегу? Я бы даже уточнил - как распознать его в молодом человеке или девушке. Это, пожалуй, самое трудное. Ни хороший музыкальный слух, ни знания не гарантируют будущую успешную карьеру. Тут, действительно, целый комплекс человеческих качеств и особенностей характера, и умение общаться с людьми. Наша профессия не терпит ни зазнайства, ни халтуры. Но и к звукорежиссеру-зануде заказчик тоже придет только один раз, артист не может творить как бухгалтер.
Приемный экзамен в академию мы принимаем в три этапа.
Сначала абитуриенты прослушивают тесты, состоящие из двух-трех записей одного и того же произведения, минуты по три, и записывают на листке бумаги свою оценку прослушанного. На консультациях мы советуем им замечать все, что услышится: и качество записи, и особенности исполнения, и фальшивые ноты и т.д.
На следующий день происходит устный ответ, как бы защита написанного. Бывает, что поступающий пишет коряво, скудно, но по устному ответу видно, что он все слышит. Бывают старательные девочки, которые испишут три листа о творчестве Бетховена, но по сути вопроса - ноль.
Третья часть экзамена - проверка "эффекта глухаря", и каких-то мышечных навыков, реакции. Мы даем им специально искореженные записи, задранные верха, отсутствие аккомпанемента в левом канале, то есть то, что профессионал исправляет за две секунды. Один абитуриент, уже как бы работающий в театре "звукорежиссером", прослушав запись контрабаса со скрежетом на высоких, сказал: "Да, вроде, все в порядке!". Другие сразу начинают двигаться в нужном направлении - мы всегда подсказываем им, что крутить, ибо это проверка не знания аппаратуры, а умения свои слуховую оценку материализовать в реальный звуковой образ, в чем, собственно, и заключается работа звукорежиссера.
Но через год-другой, к сожалению, приходится расставаться с ребятами, ошибшимися дверью. Это всегда больно, но честь мундира для меня очень важна. "У кого учились?" - "У Кондрашина!" За этими словами должно что-то стоять!
Второй вопрос: Что важнее при обучении - теория или практика, техника или творчество?
В институтской студии в свое время я повесил плакат: "Самый страшный враг искусства - техника, соединенная с дурным вкусом" И.В.Гете.
Я думаю, что точнее не скажешь. Никакая техника сама по себе не работает. Если человек не понимает, не чувствует смысла музыки, не ощущает аромата эпохи, ему никогда не сделать то, что на страницах этого журнала было названо "стильной записью". Как раз в статье нашей бывшей студентки Сони Кругликовой, которую сегодня поминали. И не важно, о какой эпохе мы говорим - о барокко или эпохе Бони М - в любом случае музыкант-звукорежиссер должен создать достоверный звуковой образ, который бы соответствовал нотному тексту. И если студент готов воспринять эти идеи, то и наши старания вознаграждаются сторицей. Ведь студенты - это же наши дети, мы в них вкладываем все, чем богаты сами. И мы, как педагоги, счастливы, когда видим результат своих трудов - их компакт-диски, фамилии в телевизионных титрах и, кстати, подписи в журнальных статьях. А больше всего радует, и коллеги поймут меня, когда давний выпускник вдруг звонит и спрашивает профессионального совета. Это, пожалуй, высшая похвала для нашего брата-преподавателя.
Теория не должна быть обращена только к рациональному сознанию. Но это уже вопрос о методике преподавания. Можно собрать пятьдесят или сто человек и прочитать лекцию. Но специалиста так не подготовишь, это уже штучный товар. У нас в Гнесинке норма приема - пять человек. В других заведениях столько же или немного больше.
Третий вопрос: Чему можно научить, а чему нельзя?
Нельзя научить работе со всеми мыслимыми кнопками. Они устареют к моменту окончания академии. И приборов, аппаратов существует великое множество, и невозможно их все попробовать. Но можно сделать другое: так развить слух и вкус студента, чтобы руки сами чесались сделать то-то и то-то в определенной ситуации. Как на экзамене с искореженным контрабасом. А когда знаешь, что тебе хочется сделать, не трудно сообразить, как этот эффект получить в конкретной ситуации. Мои коллеги прекрасно знают, что работы одного и того же мастера, выполненные в разных студиях, непременно несут "лица необщее выраженье". Наши выпускники работают, где только может работать звукорежиссер - и почти все адаптируются на новом месте быстро, потому, что мы даем им очень большой слуховой багаж, и академию они заканчивают с ясным представлением что хорошо, "вкусно", а что не в стиле. Я вот тоже, как Борис Яковлевич, всегда сравниваю наше обучение с обучением врачей - до какого-то курса "проходящих" человеческий организм, как единое целое, и лишь потом делящихся на педиатров, хирургов, терапевтов и т.д.
Четвертый вопрос: Кто должен выходить из стен учебного заведения?
Спасибо! Могу сказать, что за время моего руководства отделением звукорежиссуры РАМ им. Гнесиных его окончило сорок человек, из которых тридцать три работают по специальности. Не все они, конечно, записывают оркестр Светланова, но и пирожками не торгуют. А при нынешней дефиците рабочих мест это соотношение делает нам честь.